Ну и последнее.
Моя дорогая Juxian хотела «про настоящую мужскую дружбу (в хорошем смысле)»
Джу, солнышко! Прости, у меня получилось немного длинновато, пришлось даже оформлять... Так случайно вышло, я сама не ожидала.
Возможно, что это не совсем то, что ты имела в виду; более того, я даже не уверена, что подобная дружба (в представлениях двухтысячелетней давности) действительно может быть определена как дружба «в хорошем смысле слова». Однако, делая поправку на «давность лет» и «трудные времена», я все-таки думаю, что отношения эти действительно достойны восхищения.

Одно маленькое предваряющее замечание, чтобы было легче читать и не спотыкаться на и так хромающем размере: китайские имена, пишущиеся в два слова, лучше читать с ударением на втором слоге/слове: Сыма ЦЯНЬ, Цзин КЭ, Ин ЧЖЭН, Тянь ГУАН и так далее.


«ЯНЬСКИЙ НАСЛЕДНИК ДАНЬ»
В вольном пересказе Leni.

Для Juxian, с любовью.

Двадцать с лишним веков минуло с тех пор,
Как записал Сыма Цянь
Правдивый рассказ об отважном Цзин Кэ
И наследнике царства Янь.

И если ты спросишь меня, мой друг:
Кто такой был наследник Янь?
Я о юноше пылком тебе расскажу,
О принце по имени Дань.

читать дальшеЯньский принц жил заложником в царстве Цинь
Много лет, пока не подрос.
При жестоком монархе, в чужой стороне,
Пролил мальчик немало слез.

Непочтительно вел себя циньский князь,
А на просьбу отправить домой,
Над наследником юным жестоко смеясь,
Он повел разговор такой:

«Отпущу тебя, Дань, но вырастут пусть
Сперва у коня рога,
А у ворона черного голова
Побелеет, как льды и снега!»

И тогда к Великому Небу принц
Поднял взор в горячей мольбе -
И у коня появились рога,
И стал ворон снега белей.

Отпустил наследника гордый Ин Чжэн,
Но преграды чинил на пути.
И все ж под конец в родной свой удел
Удалось-таки Даню дойти.

Только ненависть в сердце пустила ростки –
Не дает Даню есть и спать.
Как циньскому князю за боль отомстить?
Он садится письмо писать:

«О наставник Цюй У, как ничтожен Дань!
Одному не найти пути.
Для достойного мужа позора не смыть –
Лучше сразу мне к предкам уйти.

Несправедлив к слабым циньский Ин Чжэн -
Хищен, как тигр иль волк;
Мнит себя высшим среди князей,
Свой забыл перед Небом долг.

При одной лишь мысли о нем – мое
Сердце пронзает боль.
Прочти, о наставник, Даня письмо,
Изложить свой план мне позволь.

Наше царство сейчас слабо, и с Цинь
Не под силу нам воевать -
Меч героя пусть князя настигнет там,
Где бессильна целая рать.

А тому, кто готов будет мне послужить,
Колесницу дам и коня.
Кто накажет жестокого князя Цинь?
Кто отомстит за меня?»

Увещевал наставник Цюй У:
«Торопиться – себя погубить!
Не лучше ль сначала с Чжао и Чу,
С Вэй и Хань нам в союз вступить?

Подождите, наследник, - окрепнет страна,
Соберется большая рать.
Вот тогда и пойдете войной на Цинь!» -
«Но ведь сердце не может ждать!»

Даня наставник не смог убедить;
Тянь Гуана представил ему:
«Наследника замысел воплотить
Под силу ему одному!»

Прибыл к наследнику царства Янь
Тянь Гуан, известный мудрец.
Дань спустился по лестнице, встретил его,
Почтительно ввел во дворец.

Поведал наследник о бедах своих,
Советом помочь просил.
Тянь Гуан отвечал: «Ваш слуга уже стар,
В одиночку не хватит сил.

Посмотрел Тянь Гуан на тех храбрецов,
Что наследник к себе созвал.
Человека, чтоб вашему делу помочь, -
Нет, средь них я не увидал!

Ни Сун И, ни Ся Фу, ни даже У Ян –
Не смогли б этот подвиг свершить.
Разве кто-то из витязей царства Янь
Гнев сумеет в душе сокрыть?

Если сердце пламенем мести горит,
А соблазн сорваться велик,
Только герой Цзин Кэ сохранит
Невозмутимым лик!

Телом могуч и памятью тверд
Витязь из царства Вэй.
Там он от гибели спас не один
Десяток великих мужей!

Хочет наследник цели достичь -
Без Цзин Кэ ему не обойтись!»
- «Помогите, учитель, с героем из Вэй
Поскорее знакомство свести!»

Так молил Тянь Гуана с надеждою Дань,
А напоследок просил:
«Тайну извольте не разглашать!»
И учителя в Вэй отпустил.

Престарелый мудрец Цзин Кэ повидал,
Пригласил отправиться в Янь:
«Я бы хотел, чтобы другом вам стал
Благородный наследник Дань!»

«Я согласен, учитель, - ответил Цзин Кэ, -
Убежденья мои таковы:
Ради того, кто мне по душе,
Не пощажу головы!»

Тянь Гуан продолжал: «При прощании Дань
Наказал мне тайну хранить.
Усомнился наследник! Мне стыдно теперь
Под подозрением жить».

И, обратившись лицом к Цзин Кэ,
Принял тут смерть Тянь Гуан:
Заглотнул свой язык и умер мудрец.
А витязь отправился в Янь.

Выехал Дань навстречу ему,
В колесницу свою усадил.
В честь прибытия гостя в Восточном дворце
Он устроил торжественный пир.

Почести царские не чинясь,
Не стесняясь принял Цзин Кэ:
«Если верит кому-то достойный муж -
То лишь как самому себе!»

Осведомился заботливо принц:
«А здоров ли мудрец Тянь Гуан?»
- «Он покончил с собой: усомнился ведь в нем
Благородный наследник Дань!»

Дань застыл, поражен, и лицом посерел:
«Я ведь только предупреждал!»
Долго он потом мрачным, безрадостным был
И в растерянности пребывал.

Вот однажды отправились Дань и Цзин Кэ
Прогуляться вдвоем по дворцу.
Черепицы осколок герой подобрал
И метнул в лягушку в пруду.

Тотчас наследник слуге повелел
С золотом блюдо подать.
Тут эти слитки один за другим
Стал Цзин Кэ в лягушек кидать.

Распугал всех лягушек в пруду Цзин Кэ –
Опустел драгоценный поднос.
Говорит наследник: «Сейчас прикажу,
Чтоб слуга нам еще принес!»

Отказался храбрец продолжить игру,
Только молвил: «Хватит пока.
Не то чтобы золото ваше жалел –
Просто устала рука».

Вот запрягли в колесницу коня -
Чистокровного скакуна.
Поделился Цзин Кэ: «У такого, слыхал,
Печень особо вкусна!»

Дань приказал прирезать коня,
А печень Цзин Кэ подать
На яшмовом блюде: «Другу хочу
Почтение я оказать!»

Вскоре от циньского князя бежал,
Обвиненный в проступке, в Янь,
Фань Юйци, полководец из царства Цинь.
Его принял радушно Дань.

Пир устроил в честь Фаня: вино и еда,
И стихи, и веселье, и смех.
И позвали наложницу с цитрою - ту,
Что играла искуснее всех.

«Как красиво! - Цзин Кэ был игрой восхищен, -
Невозможно не оценить!»
Дань ответил: «Красавицу счастлив я б был
Как подарок Цзин Кэ предложить!»

Но герой возразил: «Только руки ее
Мне понравились, как ни крути!»
Дань наложнице руки велел отрубить
И на блюде Цзин Кэ поднести.

Так прошло много лун; дружба Даня с Цзин Кэ -
Трижды - осень, и трижды - весна.
Под защитой героя, наследник решил,
Мощь врага - царства Цинь - не страшна.

Не хотел расставаться с ним Дань - всегда
Ел с Цзин Кэ за одним столом,
Не желал от себя его прочь отпускать
И спал с ним на ложе одном.

Как-то раз, словно бы мимоходом, Цзин Кэ
Говорит: «Превеликая честь
Послужить у наследника; милостей же,
Мне оказанных Данем, не счесть!

Простой человек подобных щедрот
Не может не оценить.
Готов господину он своему
Словно конь или пес служить».

Тут наследник поведал о боли своей,
О мечте Ин Чжэна убить:
«На одном свете с подлым тираном теперь
Стыдно наследнику жить!

Если придумать бы план мы смогли,
Как Ин Чжэну за боль отомстить -
И удалось бы - то все царство Янь
Был бы рад я Цзин Кэ подарить».

Предлагает Цзин Кэ: «К вам недавно бежал
Полководец опальный Фань!
Может, выдать его?» - Но в ответ промолчал
Яньский наследник Дань.

...Царство Чжао повержено; армия Цинь
Встала у южных границ.
Обеспокоен наследник: доколь
Бездействие можно хранить?

«Подходящего случая я ожидал;
Медлить Цзин Кэ не привык!»
В тот же день к Фань Юйци явился герой,
Обратился к нему напрямик:

«Слышал Цзин Кэ: полководца сейчас
Ищет Ин Чжэн везде.
За поимку его щедрый дар обещал,
А семью его сжег на костре.

Но спрошу я вас прямо: готовы ли вы
За бесчестье свое отомстить?
Положить свою жизнь, но помочь царству Янь
Даня позор избыть?»

Фань Юйци отвечал: «Помышляю о том,
Проливая слезы, давно.
Но беспомощен Фань! Никак не могу
Решиться на что-то одно!

Пусть меня осчастливит советом Цзин Кэ:
Что мне сделать, как отомстить?»
«Ваша нужна будет мне голова,
Чтобы князю ее поднести!

Ее и чертеж дуканских земель
Князю Цзин Кэ привезет
На подарки польстится циньский тиран,
В тронный зал к себе призовет.

Тут приставлю к груди его меч, а рукой
Крепко схвачу за рукав.
Перечислю все вины его и убью,
Справедливостью зло наказав!»

Фань Юйци вдруг поднялся и с блеском в глазах,
Быстро выхватив меч, сказал:
«Вот о чем, о храбрейший воин Цзин Кэ,
Я и ночью и днем мечтал!»

Перерезал горло себе Фань Юйци.
Убивался наследник Дань.
Но того, что сделано, - не изменить,
И Цзин Кэ покидает Янь.

...Был холодным и ветреным проводов день –
Знак недобрый идущему в путь.
Отверг мудрецов советы Цзин Кэ -
Отказался назад повернуть.

Вышли героя в путь проводить
На берег реки Ишуй.
Чашу за здравие Даня поднял
Он под песню бегущих струй.

И отправился в Цинь, чтоб исполнить свой долг,
Своей дружбы вернуть залог.
Хоть и знал, что обратно дороги нет,
Пусть и не был тот путь далек.

И об этой дороге, о боли чужой,
О мести, о близком конце
Под звучание цитры Гао Цзяньли
Запел свою песню Цзин Кэ.

Когда-то давно записал Сыма Цянь
Этот грустный и страшный рассказ
Об отважном Цзин Кэ и наследнике Янь,
Так дошла эта песня до нас:

«Ветер свистит-свистит, эгей!
В Ишуй холодна вода.
Храбрый воин уходит отсюда -
Не вернется уже никогда»...

На колесницу поднялся Цзин Кэ
(С ним У Ян, что отчаянно смел),
И направил коней по дороге на юг,
И назад уже не смотрел.

Вот ко двору властителя Цинь
Прибывают Цзин Кэ и У Ян.
Мэн, придворный, о них доложил:
«Здесь посольство из царства Янь.

Убоявшись могущества князя, дары
Преподносит наследник Дань:
Голову беглого Фань Юйци
И карту земель Дукан.

У северных наших границ он готов
Верным вассалом стать!»
Циньский князь был доволен и пожелал
В тронном зале посольство принять.

Загремел барабан, затрубили рога,
Тут У Ян словно к месту прирос!
Но Цзин Кэ извинился смиренно, и сам
Князю с картой чертеж преподнес.

Разворачивать свиток лишь начал Ин Чжэн -
Вдруг увидел короткий клинок.
«За наследника Дяня тебе отомстить
Я явился», - Цзин Кэ изрек.

Князь был напуган, покорно сказал:
«Не спастись мне, я вижу, от вас!
Но прошу перед смертью: пусть цитру дадут
Мне послушать в последний раз!»

Позвали наложницу князя. Она
Цитру в руки взяла.
И песня, глубокая, словно река,
По залу тотчас разлилась:

Платья легкотканного рукав
Можно потянуть и оборвать;
Ширму высотою в восемь чи
Можно перепрыгнуть и бежать;
Меч, что за спиною прикреплен,
Можно быстро вынуть из ножон.

Слов хитроумных не понял Цзин Кэ,
Циньский же князь им внял:
Дернул рукав, выхватил меч,
Перепрыгнув ширму, сбежал.

Вслед ему меч свой метнул герой -
Отлетел лишь колонны кусок.
Вдруг Ин Чжэн обернулся, и разом Цзин Кэ
Обе руки отсек.

Прислонившись к столбу, засмеялся Цзин Кэ:
«Ай, дурак! Дал себя провести!
И дела великого не совершил,
И за Даня не отомстил!..»

...Добрых вестей о друге своем
Наследник напрасно ждет.
По южной дороге отважный Цзин Кэ
Обратно уже не придет.

Что ж, пусть проходят за днями дни…
Ветер, с востока дуй!
Только по-прежнему холодны
Воды в реке Ишуй.


***

Комментарии.

Сыма Цянь (145 или 135 до н. э. - ок. 86 до н. э.): автор «Исторических записок» («Ши цзи»), где помещено "Жизнеописание Цзин Кэ".

Царство Янь уничтожено Цинь в 222 г. до н.э. в процессе первого объединения Древнего Китая, бывшего тогда раздробленным на отдельные царства (Янь, Цинь, Чжао, Чу, Хань, Вэй, Лу и др.), в империю.
Создав империю, циньский князь Ин Чжэн (прав. 246 - 210 до н.э.) принял титул «Первого императора» и вошел в историю под именем Цинь Ши-хуан(ди). В XX в. он стал известен как хозяин гробницы «терракотового воинства». Через 4 года после его смерти империя Цинь прекратила свое существование.

Обе песни, встречающиеся в тексте, – Цзин Кэ и наложницы циньского князя – не переложены мной, а помещены как есть, в переводах Г. Ярославцева (песня наложницы) и переводчика, имя которого я никак не могу найти, потому что текст песни также таинственным образом из сети исчез. Так что копирайт также принадлежит и переводчикам (а также переводчику самой повести, но и его имя мне найти не удалось. Ужасно).

На самом деле повесть неизвестного автора "Яньский наследник Дань" и "Жизнеописание Цзин Кэ", помещенное в "Исторических записках" Сыма Цяня, в разделе "Жизнеописания мстителей", - это два разных произведения, однако ясно, что при составлении одного из них автор явно пользовался текстом другого. До сих пор непонятно, который из двух текстов является более ранним.
Мною пересказана именно повесть неизвестного автора. Нереалистичные подробности (о рогах у коня, метании золота в лягушек и отрубленных руках наложницы) отсутствуют в тексте "Исторических записок". Однако в своем тексте я немного погрешила против истины и представила все так, как будто бы я пользуюсь именно текстом Сыма Цяня как источником. Прошу меня за это простить.


А теперь главное: оригинал, который интересно будет прочитать любому, кто интересуется дальневосточной культурой. Как сказал один ценитель, эта вещь никого не оставляет равнодушным: отношение либо восторженное, либо резко отрицательное. Хотя какое может быть критическое отношение к вещи, которая неизменной пережила парочку тысячелетий и до сих пор жива?
Неизвестный автор. Яньский наследник Дань.

Ну и последнее, не удержусь от саморекламы: по Древнему Китаю той же эпохи мною некогда был написан и маленький рассказ: Пусть книги сгорят. (Это обратная сторона медали – POV самого Ин Чжэна (т.е. Цинь Ши-хуанди). Не судите строго, это мой самый первый фик.